Отец российской оппозиционерки Валерии Новодворской, скончавшейся 12 июля 2014 года, 92-летний Илья Бурштын проживает в США.
Журналистка Рахель Гедрич побеседовала с Ильей Борисовичем для издания "Кругозор" о детских годах будущей диссидентки, ее первой политической акции, ужасах карательной психиатрии, которым Новодворскую подвергали власти СССР, и об отношениях с дочерью после его отъезда в США
- Масштабы жестокости системы наказаний инакомыслящих в СССР были чудовищны. Тех, кто попал в жернова карательной системы, кого преступной советской власти не удавалось лишить жизни, цинично калечили, лишая молодых и здоровых людей возможности построить полноценную семью …
Первый арест
- Леру и её друзей мгновенно арестовали в зале Кремлёвского дворца съездов, и обвинили в антисоветской агитации и пропаганде (статья 70 УК РСФСР), - голос 92-х летнего Ильи Николаевича горестно, но точно чеканит название и номер статьи уголовного кодекса. - Дочь поместили в одиночную камеру следственного изолятора в Лефортово, - продолжает он. - Туда к ней стал часто приходить Даниил Романович Лунц - полковник КГБ, возглавлявший во Всесоюзном НИИ общей и судебной психиатрии имени В. П. Сербского диагностическое отделение, занимавшееся обследованием советских диссидентов. Даниил Лунц совместно с директором института Георгием Васильевичем Морозовым были наиболее известными представителями преступной практики использования психиатрии в политических целях в СССР, последователями отвергнутой мировым психиатрическим сообществом концепции "вялотекущей (безсимптомной) шизофрении".
Автором этой концепции был сопредседатель стационарной судебно-психиатрической экспертизы А.В. Снежневский. Лунц откровенно и беспощадно провоцировал Леру и она совершенно заслуженно назвала его "инквизитором, садистом и коллаборационистом, сотрудничающим с ГЕСТАПО". Он обследовал не только мою дочь - в числе его "пациентов" побывали известные диссиденты Петр Григоренко, Синявский, Есенин-Вольпин,. Файнберг, Яхимович, Буковский, Шиханович. И конечно, Наталья Горбаневская, с которой Лера подружилась и вместе, в одной палате находилась на принудительном лечении в специальной психиатрической больнице в Казани. Так называемое "лечение" в Казани было жестоким и бесчеловечным, и конечно, серьёзно подорвало здоровье моей дочери.
- Илья Борисович, вы лично навещали дочь в Казани? Если да, то что вы там видели?
- На "свидания" мы с Ниной Фёдоровной ездили в Казань поочередно. Леру всё время упрекали в дружбе с более опытными диссидентами. В частности - в дружбе с Горбаневской; я часто видел Наталью, когда приезжал в эту "спецлечебницу". Свидания проходили в большой комнате, с широким и длинным столом, по обе стороны которого сидели осужденные напротив визитёров-родственников. Одновременно в комнату заводили около 20 осуждённых. Возле стола стоял надзиратель - раз в месяц разрешали продуктовые передачи. Ни передать записку, ни за руку взять было нельзя, хотя стеклянной перегородки, как в тюремном изоляторе, там не было.
Лера была очень сильным, выносливым человеком, она редко позволяла себе жаловаться даже самым близким людям. Но в Казани к ней применялись настолько жестокие методы "лечения", что я не мог не пойти к главврачу - фамилию этого офицера медицинской службы я уже не помню, много лет прошло. Просил прекратить применять к дочери электрошок и изуверские уколы - ведь Лера здорова, просто не угодна властям. Совсем молодая девушка… И если очень постараться, в любом из нас можно найти зацепку для психиатрического диагноза.
Он прямо заявил мне: "Да, вы правы - в каждом человеке, если присмотреться, можно найти какие-либо психиатрические отклонения. Только надо, чтобы не присматривались."
- ...мораль его высказывания проста: нельзя выделяться из толпы. Такова была цель карательной психиатрии. Недавно я беседовала с известным поэтом, диссидентом и потомственным психиатром Борисом Херсонским. Он рассказал мне о трагической судьбе украинской диссидентки Ганны Михайленко, авторе книги "Диагноз КГБ - шизофрения". И подтвердил, что вымышленный Снежневским диагноз отныне не входит в официальные классификации душевных болезней (DSM-5). МКБ - 10.
- Полностью согласен с этой точкой зрения. О том же писала и Наталья Горбаневская в своей статье "Позорное наследие" - это её рецензия на привлёкшую серьёзное внимание книгу Виктора Некипелова "Институт Дураков":
"Если говорить о "системе" и о сегодняшнем дне, то нельзя не отметить: хотя в начале 90-х на волне дошедших наконец до советской и российской печати разоблачений карательной психиатрии положение во многом изменилось к лучшему, однако институт Сербского, в прошлом оплот этой системы психиатрических преследований, вновь решительно повернул к прошлому… и далее: отказ посмотреть в глаза прошлому, рассчитаться с ним - опасная вещь. И для душевного здоровья отдельного человека - как пациента или потенциального пациента, и для самого психиатра, и для душевного здоровья общества"
(Источник: Альманах "Неволя". Приложение к журналу "Индекс/Досье на цензуру").
- Масштабы жестокости системы наказаний инакомыслящих в СССР были чудовищны. Тех, кто попал в жернова карательной системы, кого преступной советской власти не удавалось лишить жизни, цинично калечили, лишая молодых и здоровых людей возможности построить полноценную семью …
- Вы правы, Рахель. Об этом много написано - калечили и мужчин, и женщин. В ходе "лечения" в Казани Лера - молодая, здоровая девушка, была навсегда лишена главной привилегии женщины: возможности стать матерью. Её здоровье было подорвано очень серьёзно. Но силу духа и целеустремлённость Леры последовавшие за первым арестом многочисленные испытания, моральные издевательства оппонентов - "недалёких" политиков и "жёлтых", заказных журналистов - не сломили. Лишь когда к власти пришёл диктаторский режим президента Путина, Лера с горечью заметила, что людей можно научить желать свободы, но невозможно заставить быть свободными.
