Знающему сие ведомо, а остальным безразлично. Тот, кто хотя бы изредка близко общался с субъектом под ником «АГ. Лукашенко» хорошо известны особенности его личной поведенческой реакции на разных людей. Хмурый пренебрежительный взгляд, широко раскрытые зрачки, обязательное подергивание той или иной конечности – это когда перед ним навытяжку стоят какой-нибудь Сидорский, Семашко или Прокопович. Прочая мелочь – типа «спикера Совета Республики НС РБ» Рубинова – и вовсе проходит сквозь него. Доля секунды, чтобы Рубинов понял свою никчемность. Это, если он вообще будет удостоен небольшой – не более 3-4 минут – личной аудиенции раз в полгода.    Косой, угрожающий  взгляд (смотрит как бы сбоку) – это когда ему абсолютно безразлично, и он просто вынужден тратить время на очередного бесполезного «спикера». А вот если на него накатывал страх (когда, к примеру, он видел вблизи Путина ВВ.), то сразу как бы напирал вперед, широко расставлял руки и лез в такие себе колхозно-панибратские обнимашечки. Быстрые, спешные, трусливые обнимашки. Как бы подчеркивая – «я свой и без оружия. Не бейте меня больно, пожалуйста». Банальный страх.  Лукашенко полон внутренних страхов. Он, буквально нашпигован этими страхами.

Страх вернуться в прошлое. Страх остаться без президентского скипетра. Страх отдать львиную долю личного кэша. Страх криминального разоблачения. Страх имущественного разоблачения (у Семьи много недвижимости и не только в Беларуси). Страх потерять доступ. Иррациональные такие страхи. Калечащие и без того искалеченную психику. А ведь есть еще и глубинные личностные страхи. До сентября 1999 года он неистово боялся … Виктора Иосифовича Гончара. А потому, что хорошо знал потенциал. И понимал, что Гончар – человек жесткий, не ровня прочим оппонентам, может и разыграть нечто страшное. С последствия. Гончар и впрямь не нынешние «травоядные» Милинкевич, Санников, коих не бояться нужно, а сытно кормить. Чтобы продолжали отвлекать «потенциальных буйных» своими детскими сказками на ночь. Мотив? Мотив. Сегодня Лукашенко неистово боится Путина. Нет, на публике он бахвалится – « а ну-ка, дайте мне этого Путина, порву я его на части!». А где-то внутри в этот момент все съеживается, крупная рябь предательски ползет по всем частям тела, истерически начинает сжиматься легендарная musculus cremaster и странный холод бежит по капиллярам. И правильно. Путин – это ведь не беззащитный Гончар. Эту проблему не решишь полунамеком «на имя Шеймана В.В.».

Впрочем, меня лично всегда гораздо больше интересовали два других лукашенковых страха. Боязнь заговора. Банального такого внутреннего заговора. Не осуждаю. Понимаю. Комплекс Ниязова – сильная духовная штука. Гете со своим «Фаустом» просто мимо пробегал. И второй страх – страх профессиональных разведчиков и комитетчиков. Животный такой страх, вечно вопящий: «посади их всех, посади их всех, посади их всех!» Он и сажал – десятками. Начальников управлений, отделов, направлений. А тех, которых не сажал – выдавливал. В Москву. А на их места натягивал «случайных прохожих» с погонами. Случайно став президентом, Александр Григорьевич, сотканный из глупости и страхов, в первые месяцы искренне пытался осознать, что такое КГБ. С чем его можно съесть? И как его – КГБ – сделать ручным? А потом смирился и решил создать структуру-клон. Совет безопасности, который сам и возглавил, поручив рутину Госсекретарю – Шейману В.В. Майору. Без навыков и знаний. Списанному за профнепригодность. Человеку с крайне заторможенной реакцией и с некоторой дислексией. Грубо говоря, иные люди, страдающие дислексией, пропускают звуки, меняют буквы местами или добавляют ненужные, искажают звучание слов, иногда «глотают» целые слоги. Таков и был Шейман. Человек, который не догонял многого, но быстро учился заменять то, что не понимал на ложь, которая затем убивала оппонентов. Виктор Владимирович, впрочем, тоже оказался человеком мелочным, мелким – он совершено не понимал генеральскую работу. Шейман тихонечко секретарствовал в парламентской  комиссии по безопасности, на десятых ролях, в интригах не участвовал. А потому и стал собирать в свою структуру… странных полковников и подполковников. Таких как Миша Ильин. Вот уж уморной был персонаж. Или Толя Тозик. «Профессор экономики». Но очень странный профессор. Соглашусь, у Совбеза был всплеск могущества. Но краткосрочный такой. Что и не удивительно – надо совсем не знать Шеймана, чтобы верить в его… влиятельность и менеджерские таланты.
 
Буквально, на днях позвонил одному своему «маячку» и скромненько так спросил: «слушай, а досье-то гражданина Л. где-нибудь еще реестрится?» Ответ, разумеется, я предвкушал правильный, но он меня все равно порадовал: «Майкл, ты совсем охренел! Сейчас на этого гражданина жирных досье с десяток имеется. У всех что-то есть. Но все свеженькое. Имена, фамилии, бизнесы, разговорчики. У многих есть какие-то клочки с записями.  А если ты про даниловскую папочку, так она уже давно испарилась. Или сам сжег. Или Шейман подчистил… Хотя нет, Егоров постарался. Был такой красавец. Владимир Демьянович. Он принес все на блюдечке и получил за это свои сребреники. Потом, правда, его быстро спустили на тормозах. Бесполезный человечек оказался. Надутый весь, но пустой. В Верховный Совет отправили на приличную пенсию и парочку свечных заводиков оставили для пропитания». Нет, я, конечно, понимаю, что свежие досье – Лукашенко-старший, Лукашенко-сын, Шейман, прочие – намного актуальнее. Там конкретика. Цифры. Деньги. Недвижимость. И все-таки… Все-таки, то первое досье гражданина Л. просто наиценнейшее. В нем скрыт самый настоящий Лукашенко. Тот, который готов был предавать, стучать. Тот, который вырос в Нечто, желающее только казнить и грабить. Там его прямая речь. Тимофеевская. И там истоки его … многолетней ненависти к КГБ. Не к сыску, а к нормальной спецслужбе. А ненависть эта, в общем-то,  понятна – он был унижен, раздавлен, превращен в дешевую марионетку. Коих тысячи. И вдруг маленький человек, который готов был служить за полушку, прыгнул на самый верх. Обогнал своих кукловодов. Но так и остался в полной уверенности, что КГБ – это место исключительно для подоночных доносов, грязненьких таких пасквилей на «соседей/коллег/партнеров», постыдных анонимок. Его – лукашенково – представление о КГБ до сих пор неизменно: тонны стукаческих записок, килограммы глупой «аналитики» и мелкие тычковые провокации. Именно под эти задачи и подтягивались нынешние топы – Зайцев, Вегера, Свороб, Русак. Впрочем, многие из них карьеристы, быстро сломавшиеся под специфическими требованиями Лукашенко. Но все они в любом случае согласились, что КГБ – это не технологическая разведка и контрразведка, а исключительно дешевый такой (колхозный) сыск: «Знаете, Александр Григорьевич, посол Ч. передал оппозиционеру С. 450 долларов США. Этих денег вполне хватит для организации масштабного выступления тружеников мотовелозавода…» Или что-то типа того.

Совокупный коэффициент интеллекта топ-менеджеров КГБ часто оказывается ниже, чем в спец/школе, где сложному обучению нехотя поддаются дети с синдромами Шерешевского-Тернера, Рада или, на худой конец, Дауна. Разве ж, можно серьезно относиться к подобной структуре в наше время? 

Автор: Михаил ПОДОЛЯК